Истринский

Лица

Сословия, образы, типажи в портретах XVIII – первой половины XX века

На протяжении почти двух столетий главным жанром русского искусства был портрет. Каждая усадьба имела свои фамильные галереи, и почти во всех музеях посетителей встречают лица наших предков. Их портреты написаны знаменитыми и безвестными мастерами, часто имена самих изображенных давно канули в Лету, и все-таки дошедшие образы могут много рассказать о нашей истории, о российском обществе, которое до начала XX века делилось на сословия.

Ярче всего сословные черты проявлялись в парадном изображении. Портреты герцога Голштинского и графа В.П. Мусина-Пушкина репрезентативны, то есть, прежде всего, демонстрируют социальный статус человека.

Генерал-фельдмаршал, вице-президент Военной коллегии Валентин Платонович Мусин-Пушкин (1735–1804) на портрете неизвестного мастера представлен в красной мантии, подбитой соболем, с фельдмаршальским жезлом, с голубой лентой и звездой ордена Андрея Первозванного. Внешний блеск и важная осанка вступают в явное противоречие с выражением его лица – полного, одутловатого с нерешительным взглядом.

Характерность русского живописного портрета даёт возможность широких обобщений. Мусин-Пушкин – образчик екатерининского вельможи, принимавшего участие в возведении императрицы на престол. Своей блестящей карьерой он был обязан, прежде всего, таланту царедворца: Екатерина, осыпая милостями графа, в то же время называла его «сущим болваном».

В портретах XVIII – XIX веков усматриваются и история, и противоречивая жизненная философия дворянства. Эта философия может быть, с одной стороны, выражена словами А.С. Грибоедова: «Когда же надо подслужиться, И он сгибался вперегиб», а с другой, – мыслями о достоинстве и особом благородстве дворян.

«Среди других сословий русского общества дворянство выделялось своей отчётливой ориентацией на некий умозрительный идеал, идеал недостижимый в быту, но необходимый как эталон» (О.С. Муравьева, «Как воспитывали русского дворянина»).

«Портрет молодого человека из рода Шереметевых» (копия с портрета Ф.С. Рокотова) кажется воплощением идеального образа дворянина. Судя по мундиру, молодой человек был офицером лейб-гвардии конного полка. Военное сословие считалось «благороднейшим в свете», с ним, прежде всего, связывалось понятие о дворянской чести.

Чертами удивительного достоинства, внутренней и внешней красоты наделен портрет графа Карла де Бальмена, написанный итальянцем немецкого происхождения Александром Молинари (1772–1831). Романтическая стилистика портрета отвечает личным качествам модели: граф Карл Антонович Бальмен, участник войн с Францией и Турцией, «хорошо известный в свое время необыкновенной храбростью и успехами в обществе, 24 лет уже был генерал-майор, но зато весь изранен и изрублен; 26 лет он умер от этих ран».

В лучших своих проявлениях просвещенное дворянство было образцом для подражания. Совсем не случайно Пётр Данилович Ларин (1735/36 – 1778) – выходец из крестьян, в 40 лет ставшим купцом I гильдии – заказал свой портрет в дворянском платье. Известно, что он и в жизни носил дворянское платье, и много общался с дворянами. Но самое главное – в своей благотворительной деятельности Ларин походил на лучших представителей этого сословия. На средства Ларина были возведены церковь и народное училище в его родном селе Любичи, отстроены отдельные залы в Императорской публичной библиотеке в Санкт-Петербурге.

Демократизация общества в XIX веке привела к расширению рамок сословного портрета. На выставке можно будет увидеть портреты представителей практически всех слоев общества: дворян, военных, чиновников, купечества, мещан, крестьян.

XIX век – время зарождения в России интеллигенции. Представителем этой характерной только для русской действительности «прослойки» являлся Иван Иванович Мусин-Пушкин (1830- ум.?). Мусин-Пушкин в 1860-х годах был известным деятелем земской реформы. Он владел имением в Скопинском уезде Московской губернии и участвовал в работе местных земских органов. Воспоминания писателя С.Я. Елпатьевского, хорошо знавшего Мусина-Пушкина, рисуют его образ, буквально совпадающий с живописным: «Высокий, крупный, с седеющими баками и подслеповатыми глазами, корректно одетый». Его характеристика соответствовала всему лучшему, что было в земстве: «Желание служить общему благу» было для него «потребностью души, условием личного счастья» (А.П. Чехов).

По выражению В.Г.Белинского, «ядром коренного московского народонаселения являлось купечество». Купечество всегда легко узнаваемо на портретах. Если дворянство разнилось в зависимости от того, было оно столичное или провинциальное, то «не только саратовские и астраханские, но и якутские купцы имеют очень большое сословное сходство с петербургскими, и сословные привычки их почти в одинаковой степени заслуживают сочувствия или порицания» (Н.Г. Чернышевский).

Купеческий портрет всегда откровенно демонстративен и потому несколько наивен и близок к народному искусству. В нем утверждается социальная значимость изображенных. Ожерелья, шали, перстни в женских, и кафтаны и бороды в мужских купеческих портретах становятся своего рода типовыми сословными знаками. Часто купцы изображались с книгой в руках, что, безусловно, показывает их стремление к образованности.

На выставке, помимо портретов, можно будет увидеть также предметы, являвшиеся своего рода знаками жизни и быта того или иного сословия, – оружие, самовары, мебель и пр.

Завершат экспозицию лица другой, послереволюционной эпохи. В «Кухарке» Е.П. Левиной-Розенгольц (1892–1975), ученицы Р.Р. Фалька, художницей создан образ, полный мощи и угрожающей силы. Жанр, казалось бы, далекий от бытовых реалий жизни, часто являлся концентрированным отражением трагичной, полной катаклизмов истории XX столетия. «Автопортрет» А. Поманского (1906–1967) отмечен внутреннем накалом и, кажется, опален бурной революционной эпохой. Самому художнику это время принесло страдания и нищету: его отец, крупный банковский служащий, был арестован и отправлен на каторжные работы, нужда и постоянные поиски заработка стали спутниками всей жизни Поманского.

С портретом связаны главные достижения ученицы К.С. Малевича и В.А. Фаворского Д.Е. Гуревич (1904–1993). Ее «Нюшу» и «Автопортрет в спортивном костюме» отличает выразительность и характерность, это убедительнейшие образы эпохи. На основе личного отношения к натуре, ее полного приятия рождались портреты Е.Ф. Ермиловой-Платовой (1895–1974). В задушевных образах людей, порой малознакомых ей, например, девушки-фронтовички, – отпечаток достоверных и трогательных примет времени.

Лица на этих портретах различны, но все они объединены эпохой. Сложное время глубоких социальных сдвигов отражается в напряжении, а порой и тревоге, сквозящих во взглядах изображенных. Объединяет эти лица и внутреннее достоинство. Кажется, именно о них писал Борис Пастернак: «В них не было следов холопства, Которые кладёт нужда, И новости и неудобства Они несли как господа».

Современная нам действительность вновь отмечена «распадом связи времен». Неудивительно, что одним из главных вопросов общества становится поиск идентичности. Открывающаяся выставка – это не только возможность оглянуться назад, но и приглашение подумать, какие лица оставим мы перед Лицом истории.

Открытие состоится 17 июля 2013 года в 15:00, на втором этаже Выставочного корпуса музея.