Дубна

Алевтина: «Я ловлю кайф от своей работы»

Культура — 19 Июня 2014, 08:50

Уже стало доброй традицией – отмечать День молодежи в Дубне фестивалем мировой музыки «Экология души». В этом году праздник пройдет там же – на Молодежной поляне, 21 июня, и одним из главных событий концерта, безусловно, станет выступление фолк-­рок-­певицы Алевтины.

Сильная, решительная, но в то же время очень милая и женственная, Алевтина покоряет с первого взгляда. Мое знакомство с творчеством этого потрясающего автора и исполнителя началось с песни «Мокошь». Помню, с первых нот она зацепила таким гармоничным и родным звучанием, широтой и величием русской души. Под песни Алевтины хочется танцевать, смотреть в чистое небо, любить и просто жить. Собственно, все ее творчество проникнуто этим глубоким пониманием бытия – в меру фатальным, в меру оптимистичным. Воспевая красоту и величие сотворенного мира, она делает это настолько искренне, настолько проникновенно, что ты влюбляешься в ее песни раз и навсегда.

Накануне фестиваля Алевтина посетила Дубну и дала эксклюзивное интервью нашей газете. Поговорили о музыке, творчестве, семье и Боге…

– Расскажите, пожалуйста, о работе над последним альбомом «Загорелось облако». Песни с него прозвучат на фестивале?

– Да, обязательно, можно даже будет приобрести диск. Некоторые из новых песен мы уже исполняли на концертах и только потом включили в альбом. Мне очень хотелось успеть записать его до рождения ребенка, но не удалось. Приходилось потом урывками уезжать на студию, чтобы закончить запись. В итоге презентация альбома состоялась в октябре 2013 года в Москве. Она прошла очень здорово, собралось много зрителей, да и у меня был какой­то кураж – видимо оттого, что уже успела насидеться дома.

– А трудно совмещать творчество и семью?

– Я в принципе человек не домашний. Несмотря на то, что дома у меня чистота и порядок, приготовлен ужин, я не могу заниматься только семьей. Поэтому для меня было очень важно сохранить эту возможность социальной активности.

– Что вас вдохновляет?

– Сложно сказать. Всё. Помню, как-­то осенью я заезжала на машине во двор. Погода была отвратительная, промозглая, и вдруг внезапно мне в лобовое стекло ударил пучок листьев. У меня тут же родились в голове строчки: «Бросить под ноги ворох листьев – не смеши, и смеяться ухмылкой лисьей – не спеши…» и так далее. На следующий день я снова возвращалась домой, но погода была совсем другой – солнечной, теплой – и у меня появилось продолжение этой песни: «Может, подружимся рыжая кошка…» Сейчас мы эту «Рыжую кошку» записали и, я думаю, осенью покажем ее.

– Ваши песни разные – и по тематике, и по настроению. Одна из моих любимых – «Мокошь». А какая у вас любимая тема в творчестве?

– Я не могу сказать, что я нахожусь только в рамках этники – мне в них тесно. И хотя я понимаю, что часть аудитории хотела бы видеть меня исключительно в этом жанре, я так не могу. Вообще, я люблю пошалить и разрешаю себе иногда это делать. Например, так получилось в песне «День как день» с альбома «Загорелось облако». Что касается песни «Мокошь», то, с одной стороны, она может показаться языческой, а с другой – очень даже христианской. Ведь это некая версия того, как могли происходить события. Мне интересны разные темы, но, чаще всего, это, конечно, тема смерти – как волнующая и близкая.

– Существует теория, что смерти не нужно бояться, что это всего лишь часть жизни. А вы боитесь смерти?

– Я не могу заявлять, что не боюсь. Я, скорее, побаиваюсь, как сказал один священник. Кто­то утверждает, что достиг просветления… Здорово, но это не про меня. Я помню о смерти каждый день, и я не знаю, как это, какие ощущения принесет смерть. Конечно, пока мы молоды, смерть кажется далекой, а на склоне лет счет идет на годы и дни. Смерть – это то, к чему точно надо готовиться.

Однажды мне приснился удивительный сон. Я оказалась в монастыре, где мне показали, в каком чудовищном и страшном месте я могу оказаться после смерти. Я вышла из монастыря, намотав себе на ус это. Однако самое интересное, что за порогом у меня в голове мелькнула легкая, почти неуловимая мысль осуждения – и в то же мгновение пространство начало искривляться, затягивая и раздирая меня. Когда я проснулась, я подумала: Боже мой, как же нужно следить за мыслями, не говоря уже о поступках, чтобы сохранить себя после смерти.

– Вы работали с различными группами: «Мельница», «Маврин», «Тараканы»… Что дало вам участие в этих проектах?

– С Сергеем Мавриным мы совместно сделали песню – специально для живого выступления, и было несколько концертов, в том числе в Питере. А с «Мельницей» у нас были долгосрочные отношения. В то время в группе менялся состав, который как раз сыгрывался под меня. Это был период, когда упор в вокале был на двух-голосие. Кроме того, вместе с Хелависой мы записали альбом «Зов крови». До сих пор многие считают этот период лучшим в творчестве коллектива. И не потому, что там была я: просто две вокалистки – это всегда интересное звучание. Мне и самой было приятно работать над материалом. Например, с бэк-­вокалом. Со стороны кажется, что это пустяк, но на самом деле задача не из легких, ведь бэк не должен лезть вперед, он должен нивелировать свою индивидуальность, найти какие-­то определенные обертона, которые украсят основной вокал. Я испытывала кайф от любой творческой работы: будь то бэк-­вокал или солирующая партия. Этот опыт помог мне и в других профессиональных сферах.

– Я знаю, что вы окончили школу­-гимназию Новосибирского Академгородка по классу экономики, потом ушли в сторону психологии и русского языка. Как все­-таки получилось, что вы стали петь?

– Я с семи лет на сцене в составе танцевального коллектива, в десять у меня уже начались гастроли и конкурсы. Я всегда любила танцевать, но петь любила больше. Я понимала, что это мое, и не хотела терять. Помню, Андрей Билль пригласил меня на передачу «Наш музыкальный клуб», которая транслировалась по «Первому» каналу. И там мне задали вопрос, каким я вижу свое будущее? Ответила, что, если не сложится карьера певицы, то планирую поступить в институт. В шестнадцать я рассуждала так. Сейчас я, конечно, понимаю, что полученное образование помогает и в моей дикторской работе, и в творчестве: ошибку в песне я не допущу, чем грешат, к сожалению, многие современные исполнители. Очень грустно это наблюдать. Наверно, отчасти потому, что с детства у меня сохранилась иллюзия: взрослые – это люди, которые все делают правильно. Но с возрастом начинаешь понимать, что они не такие уж идеальные.

– Что для вас важнее: творчество, работа на радио, или это неразделимо?

– Сейчас такая ситуация с творчеством, что любая песня – это вложения. И я перестала переживать по поводу того, принесут мои вложения прибыль или нет. К сожалению, в нашей стране ситуация такова, что очень немногим музыкантам удается «отбивать» свои деньги. Недавно разговаривала с приятелями, они ротируются на «Нашем радио», так вот они с концертами даже в ноль не выходят. Ну а кто сейчас «отбивает» свои концерты? Единицы. И мои друзья решили работать для себя – вкладывать деньги в то, чем им самим нравится заниматься, не гоняясь за форматами. Ведь даже форматирование оказывается делом неблагодарным. Ты написал песню в «формате» определенной радиостанции и кажется, вот­вот станешь популярным, но в итоге это получается какой­то усредненный вариант, похожий на другие. А зачем радиостанции брать эту песню, когда у нее есть проверенные исполнители? У них тоже политика своя: они боятся брать в ротацию новый материал, потому что сразу идет снижение рейтинга. Поэтому сказать, что важнее, не могу. Меня приглашают выступить – я чаще всего соглашаюсь. Периодически делаем концерты в Москве. Это даже мой муж знает: если давно не было концертов – жена может стать злой. (Смеется). В общем, я поняла в один прекрасный момент, что я занимаюсь творчеством просто потому, что не могу этого не делать.

– Имея огромный опыт за плечами, как вы себя чувствует на сцене сейчас?

– Всегда волнуюсь – перед каждым выступлением. Но я люблю выходить на сцену. Особенно если удалось сосредоточиться на песне, если мне показалось, что я исполнила ее проникновенно, то я довольна.

– Что было самым необычным, что вам подарили на концерте?

– Чаще всего дарят, конечно, цветы, но дарили и золото, например. Ребята из Челябинска прислали мне серебряное колье с малахитом – как раз на презентацию песни «Мокошь».

– Как вы можете оценить современную фолк­-музыку? Есть ли будущее у этого направления?

– Я думаю, что попса в конечном итоге задушит все. Объясню почему: был какой­то всплеск интереса к фолк­музыке. Но он, на мой взгляд, уже прошел. К сожалению, конъюнктура побеждает, и это непреодолимый процесс, я не могу с ним бороться. Но, когда мне предлагают спеть откровенную попсу, я не могу. Для меня существуют пределы компромисса, на который я готова пойти. Для кого­то мои песни могут показаться попсой, но это уже дело вкуса. Меня это не касается, потому что мне не стыдно за то, что я сделала.

– На ваш взгляд, почему все-­таки происходит такая тенденция?

– Зачем человеку слушать песню «Колыбельная», которая говорит о смерти, если ему слушать о смерти неприятно? Я заведомо понимаю, что большинство людей не хотят об этом думать. Но мне хочется немного растрясти людей, ведь мир не ограничивается столами, стульями и тесными кабинетами… Мне хочется спросить: почему вы себя так ведете, вы думаете, что бессмертные? И потом, проще слушать песни, над которыми не надо думать, а можно просто веселиться.

– А какие для вас главные ценности в жизни?

– Сложный вопрос. Вообще, я живу по принципу: сначала Бог, а сквозь призму него – все остальное, ничто не должно быть более ценным. Когда я говорю «Бог», я имею в виду не только веру: каждому из нас ниспослано то, что мы обязаны сделать. И, может быть, когда мы не делаем этого, начинаются неприятности, болезни – потому что не преумножили таланты. Мне самой иногда кажется, что я мало делаю для этого. Постоянно задаюсь вопросом: что хочет от меня пространство, почему я оказалась здесь?

– Можно сказать, вы фаталист?

– Больше да, чем нет. Мне кажется, что судьба вариативна, но, возможно, на каких-то конкретных перекрестках. Мне не жаль выбора, который я делала в течение жизни, я не жалею о принятых решениях. Были моменты, когда ничего не хотелось делать. Но в такие периоды у меня начинались какие­то неприятности, болезни. Пространство, так или иначе, возвращало к творчеству. В любом случае, я не хочу делать в своей жизни что­то некомфортное. Мне кажется это предательством по отношению к себе и к музыке.

Светлана СТЕПАНОВА

Фото Ирины КУРЗАНЦЕВОЙ

Версия для печати