Дубна

Детство, опаленное войной

Общество — 5 Февраля 2015, 10:45

Война… Как давно это было, но помнится все, до мельчайших подробностей, так как рано пришлось повзрослеть…

Как тревожный набат прозвучали слова по радио 22 июня 1941 года: «Сегодня, в 4 часа утра, германские войска вероломно, без объявления войны напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке города… Красная армия и весь народ поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь и свободу. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами».

В этот же день началась всеобщая мобилизация. Женщины плакали, у мужчин были встревоженные суровые лица. Глядя на взрослых, мы, дети, понимали, что война – это страшно.

В нашей семье было пятеро несовершеннолетних детей, младшей не было и года. Мама страдала тяжелым недугом, находилась в больнице. Мысль о том, как будем жить, если отец уйдет на войну, терзала нас, но ему дали отсрочку.

В годы войны весь тыл работал по призыву: «Все для фронта, все для победы». Надо было обеспечить страну вооружением, продовольствием, обмундированием, медикаментами. В работу включилось все население страны от мала до велика.

Мы жили в северной деревне Архангельской области, и здесь шло свое сражение за хлеб, за жизнь. Снаряды не рвались, пули не свистели, но были «похоронки», голод, страшная нужда и работа. В нашей семье погиб брат, дядя, калекой вернулся с войны второй дядя (папин брат).

Мы, дети войны, сразу включились в работу, помогая фронту своим непосильным трудом, боролись «с фашистской силой, с проклятой ордой» как пелось в песне «Священная война», которая появилась уже на четвертый день войны и которая оказала огромное влияние на формирование взглядов и наше взросление.

С весны до октября работали на колхозных полях, собирали урожай, а на лугу шла заготовка сена.

Помню, как бабушка  брала в колхозе целую навину (малое поле), и мы с ней вручную, серпом, жали ячмень, рожь, пшеницу. Не уходили с поля, пока не сделаем работу до конца. Руки страшно болели (серп большой, руки маленькие), ныла спина. Дома уже не до еды ­– сразу спать, а утром ни свет ни заря снова в поле. В сенокос тоже работали на износ, заготавливая корм для общественного скота. Для личной коровы разрешалось косить только в труднодоступных местах: в кустарнике, на болоте. Заготавливали веники  березовые, ольховые, ивовые. Помню, как после второго класса выполняли задание – 200 веников за каникулы.

Зимой наша помощь фронту заключалась в хорошей учебе и  шефстве над скотом: телятами, ягнятами, поросятами. Так как рабочей силы не хватало, то помощь наша была необходима, иногда приходилось черпать из колодца по 30­-40 ведер воды. Сейчас приезжаешь домой, вспоминаешь и думаешь, как же это все выдерживали маленькие ручки.

Условия для учебы в школе тоже не из легких. Зимы были суровые, на уроках сидели в пальто и платках. Чернила замерзали (их делали из печной сажи), приходилось отогревать, писали перьевыми ручками. Тетради ­ только для контрольных работ, а домашние письменные задания писали на старых журналах, газетах, предварительно разлиновав их. Учебников не хватало, приходилось бегать за учебником на другой конец деревни.

В 1943 году, учась в третьем классе, нас приняли в пионеры, жизнь стала интересной, ответственной: пионерские сборы, костры, пионерские песни, трудовые дела. За отличную учебу в школе я была награждена похвальной грамотой, за хорошую работу в колхозе – путевкой на областной слет пионеров в город Архангельск. Для меня это была высокая награда. Надо еще иметь в виду: шел суровый 1943 год, и в каждом выступлении на слете звучал призыв – вносить как можно больший вклад в приближение победы над врагом.

Кроме домашних работ: носить воду, дрова, нянчить младших братьев и сестер, надо было, еще выкраивать время вязать варежки, носки для бойцов Красной армии. Шили кисеты (для табака), вышивали их, писали теплые письма, рисовали открытки к праздникам, поздравляя бойцов.

Война закаляла нас, делала взрослыми. Научились распределять время, чтобы его на все хватало. На беготню и детские шалости времени не оставалось. Дети были вечно голодные: почти все, что вырабатывалось в личном хозяйстве, отдавалось государству. Налоги были на все: молоко, яйца, шерсть и т.д. До сих пор, кажется, болят пальцы от горячей, недоваренной картошки, которую надо было сварить, очистить, разрезать соломкой, сушить в печке и потом сдавать в сухом виде государству (налог).

Мы были несказанно рады хлебу, который был с добавкой мха или мякины и которого всегда было мало. Спасительной живинкой был луг, где собирали щавель, дикий лучок, чеснок, клевер, крапиву. В лесу – ягоды, грибы, дикие орешки. Возможно, это все и спасало от болезней.

Но в школе некоторые дети падали в голодный обморок. Мечта – досыта поесть хлеба. Сами сочиняли частушки: «Неужели это будет, неужели я дождусь, хлеба досыта наемся, чаю с сахаром напьюсь!»

К концу войны одежда и обувь стали совсем ветхие, но никто не жаловался, понимали: нам было легче, чем детям, которые находились в местах боев или кого угнали в Германию, в рабство, а также малолетним узникам.

Сколько бы лет ни пролетело, мы не забудем тревожных, сумеречных дней нашей дорогой Родины. Все мы тогда от мала до велика не упали на колени, выстояли, сохранили честь и достоинство!

Галина Ивановна Ануфриева, ветеран труда, труженик тыла, почетный ветеран Подмосковья

Версия для печати