Дубна

Минная война капитана Комарова

Общество — 18 Декабря 2014, 18:03

В 2015 году наша страна будет отмечать 70-­летие Победы в Великой Отечественной войне. В преддверии юбилея мы знакомим читателей с судьбами и делами живущих в Дубне участников и свидетелей Победы. Сегодня герой нашего рассказа – офицер флота, капитан I ранга Владимир Николаевич Комаров.

Владимир Николаевич с супругой Еленой Ахметовной переехали в Дубну четыре года назад из литовского города Клайпеды, чтобы быть ближе к двум своим дочерям, одна из которых живет в Дубне, другая – в Москве. Супругам на момент переезда было около 86 лет.

Владимир Николаевич в годы войны учился в военно-­командном училище и непосредственного участия в боях Великой Отечественной принять не успел, но, как ни парадоксально, успел стать участником Второй мировой.

Как известно, мы празднуем победу над фашизмом 9 мая, а остальной мир – 2 сентября, когда капитулировала Япония. В Советско­японской войне лета 1945 года Комаров проявил себя, будучи заместителем командира боевой части на подлодке во время преддипломной практики. А затем еще в течение целых 12 лет устранял последствия войны с фашистами, командуя судном­тральщиком на Балтике, Баренцевом и Черном морях. Обе войны – и японская, и «минная» ­ придают участвовавшим в них бойцам статус воинов Великой Отечественной.

Владимир Николаевич рассказывает:

­ Я родился 15 февраля 1924 года в Новосибирске (Новониколаевске), в семье военного… В школе учился успешно, в 1941 году закончил 9­й класс. О начале войны узнал, возвращаясь со школьного пикника вместе с одноклассниками. Мы были воспитаны на патриотических песнях: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим» или «А если к нам полезет враг матерый, он будет бит повсюду и везде», и особо не волновались,  считали, что так и будет. Но через два месяца враг захватил огромные территории и рвался к Москве и Ленинграду.

Подходила уборочная пора, а почти всё мужское население сёл и деревень было призвано в армию. Городские власти организовали курсы трактористов, и я пошел на эти курсы. Через неделю их закончил, получил удостоверение тракториста и был направлен в колхоз, где
работал на  полевых работах два месяца, после чего был отправлен обратно в город на учебу в 10­й класс. Весь свой заработок на трудодни (овощи, мука) я отдал в фонд государства – «Всё для фронта, всё для победы».

В октябре 1941 года мы с товарищем обратились в военкомат с просьбой послать нас на фронт, но нам сказали: «Вам еще рано, идите учиться, придет время – призовем на службу». В газетах писали, как наши бойцы-­снайперы уничтожают врагов, и я пошел в школу снайперов при обществе «ОсоАвиаХим». В конце декабря 1941 года получил повестку из военкомата и был направлен на учебу в Тихоокеанское высшее военно­командное училище (ТОВВМУ) им. Макарова».

Проходя стажировку в завершение обучения, Владимир Николаевич принял участие в советско­японской войне, длившейся меньше месяца. Комаров был назначен дублером командира минно­артиллерийской боевой части (БЧ­2­3) дизельной подводной лодки, за что впоследствии получил первую награду – медаль «За победу над Японией».

Война на подлодке – это практически война вслепую.

«Что такое подводная лодка? – риторически спрашивает Владимир Николаевич. ­ Это бочка. Видит что­то в перископ в основном только командир. Остальные – это механизм, который должен действовать безотказно и безошибочно. Мы выходили в боевую позицию, курсировали, смотрели где враг, готовили торпеды и осуществляли их пуск. Механики, акустики, связисты – все работали по своей части. Я окончил 421­й класс училища, а ребята с 422 класса тоже попали на подводные лодки, одна из которых погибла, и вместе с ней  пятеро моих одноклассников. На нашей подводной лодке был грамотный командир, он хорошо маневрировал, но все равно было опасно, потому что все продвижения осуществлялись на ощупь, наобум Лазаря. Большая часть погибших лодок подорвалась на минных заграждениях. А если лодку обнаруживали – забрасывали бомбами.

Служба на флоте очень здорово сплачивает. Не то что где­то в части, где все солдаты выполняют одно и то же. На судах всегда стояла передовая техника, которую нужно было освоить каждому срочнику, поэтому цена матроса выше, чем солдата с винтовкой: здесь каждый человек – специалист, от каждого многое зависит. Причем специалистов немного: 2­3 радиста, несколько электриков, трюмные машинисты. К артиллерийской установке, где на орудия требуется много людей, по боевой тревоге приписаны те, у кого в данный момент нет обязанностей. На корабле­тральщике, когда ставят или убирают трап, участвует тоже практически весь экипаж. Нажимаешь кнопку
«Все на постановку» ­ и ставят трап. Когда идет само траление, 1­2 минера наблюдают, остальных нет. А потом выбирать трап опять собирается экипаж. Так что отношения на флоте гораздо теплее, чем в армии. «Братцы­матросики» всегда уважительно относятся к командирам».

Кроме того, добавляет Владимир Николаевич, служба на флоте воспитывает в человеке такие качества, как решимость, уверенность, быстрота реакции, порядочность, надежность.

В мае 1946 года сразу после окончания училища молодой капитан-­лейтенант занялся разминированием акватории Балтийского моря. Он был назначен помощником командира корабля­-тральщика Т­435. Когда начинающий руководитель прибыл на место, оказалось, что нести ответственность за судно и команду ему придется самому: командир корабля лежал в то время с тяжелым заболеванием в госпитале.

«Впоследствии период борьбы с минами получил официальное название – «Минная война на морях СССР 1941 – 1957 гг. – неотъемлемая составляющая часть Великой Отечественной войны», ­ вспоминает Владимир Николаевич. ­ Вот в этой «минной войне» я участвовал 10 лет, командуя кораблями­тральщиками вплоть до 1957 года. Эту войну я испытал в полной мере».

Мины бывают разные, рассказывает капитан Комаров, контактные и неконтактные. Те, что плавают на якоре под водой, и их держит на заданной глубине трос, – это контактные мины.  Чтобы они взорвались, корабль должен наплыть на них. Контактную мину подсекают, тралом перерезают трос, и она всплывает на поверхность. Затем ее или расстреливают из пушки, или матросы идут к ней на шлюпке, навешивают на свинцовый колпачок мины взрыв­патрон, зажигают бикфордов шнур и изо всех сил гребут обратно... Во время запланированного подрыва мины полагается лежать: лежа чувствуешь лишь небольшой удар, который даже не оглушает, так как мина взрывается далеко.

Неконтактные, тяжелые донные мины взрываются сами, на них воздействует поле корабля: магнитное, электромагнитное либо акустическое. На корабле-­тральщике есть обмотка, с помощью которой он лишается собственного магнитного поля, но не полностью, а за собой метрах в 200­х он ведет электромагнитный трал, дающий намного большие импульсы. В результате корабль остается невредимым, а при прохождении трала мина взрывается.

Но на контактную мину тральщик всё же может наткнуться. Один такой случай произошел с Владимиром Николаевичем через четыре месяца после начала работы и… стал самым сильным впечатлением в жизни:

«21 сентября 1946 года, траля подходы к Таллину, корабль подорвался на мине. Я стоял в это время на корме и был «катапультирован» за борт.  Удар был такой страшной силы, что до сих пор не пойму, почему я остался цел! Бог меня спас. Меня вытолкнуло, ребята говорят, метров на 18­20 вверх, и я моментально потерял сознание, а когда пришел в себя, меня крутило под водой. Руки и ноги оказались целы, и я, выплыв на поверхность, начал отдавать команды по спасению матросов, оказавшихся за бортом, и по заделке пробоин в корпусе корабля.

Я хорошо плавал, начал выбираться, выскочил наверх. Я был одет в сапоги, меховую куртку и трехпалые солдатские варежки. Фуражку потерял, а во всём остальном доплыл. Крепкий был парень, спортом занимался, поэтому и выжил (занимался боксом, плаванием, ходил на лыжах, играл в водное поло). Сам доплыл до корабля и продолжил руководить спасением матросов и борьбой за живучесть корабля. Корабль сразу потерял всякий ход, палуба, где я стоял, оказалась приподнятой на полметра. Одного старшину II статьи Кихтенко спасти не удалось. Корабль получил большие повреждения, но остался на плаву».

Фотографию погибшего старшины капитан Комаров хранит в альбоме.

«Служба на тральщиках была тяжелой и опасной, ­ продолжает он свой рассказ. ­ Приходилось работать по 18 – 20 часов в сутки, а иногда и круглосуточно. Командир всё это время вынужден находиться на мостике. Балтика была усыпана минами. Нами и немцами было выставлено более 64 тысяч мин. Как выражались моряки­балтийцы: «Не море, а суп с клецками».

Дело в том, что при подрыве мины оглушается большое количество рыбы. Рыба всплывает, и появляется запах, похожий на огуречный рассол. Так что во время взрывов моряки чувствовали радость от результатов своего труда, от внушительности зрелища и… от предвкушения вкусного обеда! Кроме того, в первые два года после войны команда получала материальное поощрение за каждый уничтоженный снаряд. Потом эти премии отменили.

«На северной Балтике нет ни одного залива и пролива, где бы мне не приходилось тралить. В один из юбилеев даты снятия минной морской блокады с Ленинграда я был награжден медалью с таким же названием. Кроме Балтики, я год тралил Баренцево море и два года – Черное, в том числе полгода – подходы к румынскому порту Констанца. Закончил службу на тральщиках в 1957 году на Черном море. Принял там с завода новый корабль спецназначения, перевел его на Балтику, где и продолжил службу».

К 1957 году мин стали выявлять настолько мало, что решено было прекратить «минную войну». «Теоретики посчитали, что пора бы всем минам заржаветь, что контакты испортились, но они не портились, ­ поясняет Владимир Николаевич. ­ Когда мы тралили, выявляли даже мины, которые ставились в Первую мировую войну. Даже эти мины взрывались».

В последующие годы своей карьеры Владимир Николаевич пережил еще немало приключений: в 1962-1964 годах служил на атомном полигоне «Новая Земля», где принимал участие в испытаниях ядерного оружия, затем снова оказался на Балтике в качестве командира дивизиона вспомогательных кораблей. В 1967 году командовал переходом на Кубу и обратно гидрографического корабля «Гигрометр». В то время СССР оборудовал на Кубе рейдовые стоянки для корабля «Космонавт Владимир Комаров» (по иронии судьбы полный тезка нашего героя). Этот корабль, в свою очередь, был необходим для бесперебойного управления советскими космическими спутниками в обоих полушариях планеты.

После демобилизации в 1970 году Владимир Николаевич еще 17 лет преподавал в Клайпедском мореходном училище, дважды ходил вместе с курсантами в океанские плавания. Помимо многочисленных поощрений от руководства за преподавательскую работу, он был вознагражден любовью и уважением со стороны своих воспитанников. Их письма он с благодарностью хранит.

Общее  количество наград, полученных им за свою жизнь, внушительно: орден Красной Звезды и орден Отечественной войны
II степени и 25 медалей.

Надо сказать, что жизнь моряков имеет оборотную сторону: им нелегко достается семейное счастье. С женой Еленой Ахметовной Владимир Николаевич в октябре 2015 года собирается отметить 70­летие со дня свадьбы.

Познакомились будущие супруги в 1936 году, учась вместе в 6­м классе семилетней школы. Потом разошлись по разным школам, но дружба их продолжалась и незаметно переросла в сердечные отношения. В 1941­1942 годах Елена Ахметовна провожала любимого на службу во флот.

«После войны на Дальнем Востоке, в первый же отпуск 9 октября 1945 года, мы поженились, ­ рассказывает Владимир Николаевич. ­ Каждый раз я бывал в море от нескольких дней до шести месяцев. Во время долгих командировок жена приезжала ко мне. За первые 10 лет совместной жизни мы жили вместе порядка 11 месяцев. Первую дочь я впервые увидел, когда ей было четыре месяца, вторую дочь – в два месяца. Она родилась, когда я лежал в госпитале в Липае, и командир базы требовал от меня выйти в море. Меня выписали, и я пошел в море, а вернулся через пару месяцев и только тогда увидел дочь. Жизнь была на перекладных. У меня даже всё добро было на корабле, потому что не было квартиры, а снять в Таллине было невозможно. Потом все­таки мне дали комнатку, куда приехала супруга, а у меня по привычке абсолютно всё на корабле. Года два она терпела, а потом говорит: «Ну что такое, у меня даже твоего носового платка нет! Давай приноси». И я отнес вещи домой.

Сейчас у нас две дочери, один внук, три внучки, три правнука и правнучки. Жизнь и служба помотала нас по Отчизне. Пришлось проживать в 10 городах. Чаще в съемных квартирах, гостиницах или в  комнатах без удобств. Первую и единственную квартиру я получил на 28­м году службы. Но это не озлобило нас и не отразилось на наших характерах. У нас много давних и вновь приобретенных друзей, и мы этим горды. Люблю молодежь и продолжаю с ней общаться и делиться опытом».

Сохранять бодрость в свои 90 лет капитану Комарову помогают занятия спортом и общение. Каждое утро он делает зарядку не менее 40 минут. После завтрака продолжает упражняться в парке, дважды в неделю посещает бассейн.

Иногда Владимир Николаевич встречается с бывшими сослуживцами, которых, помимо него, на территории Москвы и области осталось только трое: вице­адмирал, контр­адмирал и капитан I ранга. Кроме того, хорошие отношения он поддерживает с дубненскими ветеранами и детьми, перед которыми Владимира Николаевича приглашают иногда выступать.

Елена ЗАБЕЛИНА

Фото Юрия ТАРАКАНОВА

Версия для печати