Пушкинский

Андрей Мерзликин: давайте говорить друг другу комплименты

Культура — 8 Августа 2013, 13:29

Снявшись в «Бумере» десять лет назад, Андрей Мерзликин с ходу стал одним из самых популярных и самых востребованных российских актеров. Роли, как правило, главные в фильмах самых разных жанров, пошли косяком, в том числе в таких масштабных проектах, как «Обитаемый остров» и «Утомленные солнцем—2», «Брестская крепость» и «Борис Годунов». Впечатляюще он сыграл и в «Горячих новостях» — ключевую роль оперативника майора Смирнова.
— «Горячие новости» — сатира на милицию, однако ваш персонаж — фигура отнюдь не сатирическая. Насколько он типичен, на ваш взгляд?
— Я знаком со многими оперативниками — именно такими профессионалами. Им трудно, их выживают. Им приходится быть жегловыми, ияих понимаю. По-прежнему остро стоит вопрос, который однажды был поднят в фильме «Место встречи изменить нельзя». На чьей стороне ты, зритель: на стороне Жеглова, который борется с преступниками их же методами, или на стороне Шарапова, который действует по закону? Я для себя сделал вывод, что в нашей стране только такие личности, как Жеглов, могут противостоять преступности.
— В начале картины чуть ли не в центре Москвы минут двадцать идет настоящий бой между десятками милиционеров и горсткой бандитов, в котором участвует и ваш герой — настоящий профессионал. И бандиты, словно заговоренные, целехонькими выбрались из этого пекла...
— Мы привыкли видеть в боевиках, что как перестрелка в людном месте — так куча трупов. В жизни по-другому. Я где-то месяц перед съемками упражнялся в стрельбе — впервые на этой картине, хотя это не первый мой оперативник — и должен сказать, что
попасть из пистолета в движущегося человека очень непросто. А если еще учесть, что в это время в тебя стреляют с разных сторон, вокруг гибнут люди, раздаются взрывы^ Бандиты гораздо лучше подготовлены и оснащены, чем спецназовцы, и если вы внимательно смотрели, могли заметить, что они были в бронежилетах. С другой стороны, не забывайте: мы снимали, повторяю, не просто боевик, а сатирический боевик.
— Вам было сложно стрелять из пистолета. С какими еще трудностями столкнулись на съемках?
— Мне, человеку эмоциональному, тяжело было в кадре молчать — так было прописано в сценарии. И совсем по-другому, наверное, чувствовал себя Евгений Цыганов, которого мы привыкли воспринимать как принца российского кино и который вдруг предстал в облике обаятельного гангстера. Я сам в него влюблен, поверьте.
— Вы сказали, что влюблены в Цыганова — настолько хорошо он сыграл. И в Машу Машкову влюблены? Моим коллегам она показалась не очень убедительной.
— А я считаю, что она замечательно сыграла. Маша — большая актриса, мне с ней было очень комфортно работать. Более того, я ей сделал предложение сняться вместе в какой-нибудь подходящей мелодраме, и она с радостью согласилась.
— Вы так тепло — если не сказать восторженно — говорили о Цыганове и Машковой, что мне невольно вспомнилось, как отзывался о вас Леонид Ярмольник, ваш партнер по «Обратному отсчету»...
— Хорошо, надеюсь, говорил?
— Более чем хорошо: что вы замечательный актер, один из лучших в стране. Это было непривычно слышать. Обычно актеры — люди амбициозные и самовлюбленные — гениальными считают самих себя, и успехи коллег не замечают и не привечают.
— Это профессия такая — она зиждется на тщеславных и горделивых внутренних установках. В принципе, и представители других профессий подвержены этому заболеванию, но не в такой степени, как актеры — люди эмоциональные, рефлексирующие. Они сосредоточены на своем «я», поскольку именно через свое «я» пропускают то, что закладывали драматурги и режиссеры в их роли.
— Эта болезнь, похоже, прошла мимо вас.
— Нет, что вы. Просто надо помнить о ней и стараться держать себя в узде. И помнить, что в любой момент ты можешь свалиться в пропасть.
— Вы востребованный актер — были заняты в целом ряде популярных фильмов, и до сих пор не простаивали. Считаете себя успешным актером?
— Да нет сейчас успешных актеров. Да, фильмы продолжают выходить на экраны, но это лишь видимость благополучия.
— Из фильмов, где вы снимались, едва ли не самый громкий — «Утомленные солнцем-2». Чем вам запомнилась эта работа?
— Не буду оригинальным, если скажу, что считаю большой для себя удачей то, что Никита Сергеевич доверил мне одну из ролей в своем фильме, и я получил возможность соприкоснуться с творчеством большого художника и личностью большого человека. Работа в кино — это не только съемки, это еще и личное общение. Эта картина, по моим ощущениям, большого стиля, мощная, полифоничная.
— Чем интересна для вас ваша роль в ней?
— Чувством ансамбля, прежде всего. Мой персонаж не существует сам по себе, один — всегда рядом товарищи. Мы — Дима Дюжев, Артур Смолянинов и я — думаю, интересны зрителям в первую очередь как трио. Впрочем, точнее будет сказать, что мы составили квартет, поскольку вместе с нами в кадре часто был Никита Сергеевич, наши персонажи были, так сказать, друзья по окопу. Они держались друг друга, иначе никто из них не смог бы выжить. Не скажу, что мне посчастливилось создать крупный характер, вся прелесть этой роли в том, что на экране самый обыкновенный человек, которого жизнь бросила в самое пекло войны, и он не знает как себя вести, что делать. И это притом что я играю кадрового военного, майора, танкиста-майора, который после первого же боя потерял всех своих подчиненных. Он вынужден был отступить и в результате оказался в штрафном батальоне...
— Приходилось слышать, что вы предубежденно относитесь к критикам и журналистам.
— Предубежденно? У меня сложилось стойкое ощущение, что у нас средства массовой информации попали под пяту золотого тельца. Любую
возможность контакта с публичным человеком или с публичным событием журналисты воспринимают через призму: а можно ли на этом заработать? Очень часто сталкиваешься с откровенным непрофессионализмом — человек, собравшийся написать о тебе или о фильме, в котором ты снялся, имеет о тебе самое общее представление, не разбирается в кино и равнодушен к нему, не насмотрен, плохо владеет языком. Пообщавшись с тобой, он потом преподносит тебя под таким
ракурсом и под таким соусом, какой выгоден его изданию и читателям этого издания. И ты — в данном случае я имею в виду не себя лично, а человека публичного — оказываешься беззащитным. Возникает естественная реакция: ты неохотно идешь на контакт с прессой, зажимаешься, опасаешься сказать что-нибудь такое, что будет потом превратно истолковано. Это очень неприятно — видеть и чувствовать, что люди на тебе паразитируют.
— Вы говорите о «желтой» прессе?
— Да у нас всё стало «желтым»! Все прогнило. В том числе и издания, которые заявлялись как серьезные и были авторитетными в интеллигентской среде. В погоне за тиражами и они опускаются до уровня таблоидов.
— Не слишком ли резко, Андрей?
— Мне, моей стране нужна другая пресса, другие средства массовой информации. Людям крайне необходимы положительные эмоции. Все устали от негатива. «Давайте говорить друг другу комплименты», — пел Окуджава. Не пора ли прислушаться к нему?
Беседовал Геннадий БЕЛОСТОЦКИЙ


Версия для печати