Подольский

Атаман Григорий Семёнов

Общество — 11 Сентября 2014, 14:33

Григорий Михайлович Семёнов родился 13 сентября 1890 года в семье забайкальского казака из небольшой станицы на реке Опок. Здесь он изучал монгольский язык, историю, философию, с увлечением изучал буддийское вероучение, писал стихи.
В 1915 году Григорий Михайлович закончил Оренбургское казачье училище и после непродолжительной службы в Забайкалье с первым Керчинским полком идёт на Мировую войну. За 3 года он получил 14 боевых наград. К Февральской революции полк, в котором служил Семёнов, находился на Кавказском фронте. Командиром полка был барон Врангель, давший своему подчинённому подъесаулу Семёнову такую характеристику: "Бойкий, толковый, с характерной казацкой сметкой, отличный строевик. Умеет быть весьма популярным среди казаков и офицеров. Отрицательные свойства: значительная склонность к интриге и неразборчивость в средствах достижения цели".
Через офицера генштаба Муравьёва Керенский привлёк Семёнова к формированию добровольческой армии. Григорий Семёнов получил ворох удостоверений, которые помогли ему добраться до Читы. В Чите ему предстояло навербовать из бурят и монголов до 600 человек.
Удостоверения Центрального комитета по организации добровольческой армии помогали атаману не всегда: в стране ещё сохранялось двоевластие. Вход шли кулаки. А для полной уверенности Семёнов прицепил на рукав нашивку Петросовета. В Иркутске встретился с Сергеем Лазо, и тот с пониманием пропустил революционно настроенного есаула в Читу. В Забайкалье царили хаос и анархия. Семёнов и сопровождавший его барон Унгерн с ходу попали на второй областной казачий съезд. Благодаря напористой речи атамана было отменено решение первого съезда о самороспуске войска. А вот от планов вербовки в добровольческую армию вскоре пришлось отказаться. Казаки уже досыто навоевались и тянулись в семьи, к земле. Октябрьские декреты лишили Семёнова той широкой поддержки земляков, на которую он рассчитывал. Численность особого маньчжурского отряда (ОМО) не превышала пяти тысяч человек. Казаки рассуждали вроде бы здраво: если людей в Советы будем избирать мы, так это та же круговая демократия, по которой деды жили ещё со времён Ермака.
За веру вскоре пришлось поплатиться: 24 января 1919 года Яков Свердлов послал директиву всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах: "Провести беспощадный террор по отношению ко всем казакам". В ней была своя логика: есаулам и комиссарам ужиться будет нелегко. Но разочарование в Советах пришло потом. А пока забайкальские казаки в лучшем для Семёнова случае заявляли о нейтралитете своих станиц, и в окружении атамана на первых ролях были не они, а подвернувшиеся под руку волонтёры.
Атаман хотел прослыть диктатором жёстким, но мужественным и справедливым: посещал местный Мариинский театр даже после того, как на него там было совершено покушение. Под конец пошёл на то, что сегодня бы назвали "политикой примирения"; созвал временное восточно-забайкальское народное собрание, куда, кроме эсеров и меньшевиков, пригласил и большевиков, в знак искренности своих намерений освободил членов читинского подпольного комитета. Но от примирения - "трубки мира" с атаманом - большевики отказались. Семёнов лично визировал смертные приговоры и контролировал адскую кухню застенка, где были замучены от пяти до шести с половиной тысяч человек. Впрочем, повадки атамана меркнут перед жестокостью его противников. Один из лидеров Дальневосточной республики докладывал в правительство: "…на Хабаровском фронте среди отступающих красноармейцев был проведен расстрел каждого десятого". Так поступали со "своими". Чего оставалось ждать казакам? Два миллиона человек - во столько оценивается некоторыми историками геноцид, именуемый раскулачиванием. Атаман был уверен в зарубежной природе большевизма, с нескрываемым раздражением отзывался о Коминтерне. "Его закулисным влияниям, - считал он, - объясняется несомненное участие международной дипломатии и капитала в поддержке советского строя, как разрушительного аппарата, служащего целям подчинения мира Коминтерну".
Был ли Семёнов "наймитом", "нулём" без японского штыка? Во всяком случае, раздел сфер влияния в раздираемом распрями Отечестве иностранные державы произвели задолго до того, как он получил атаманскую булаву. Забайкалье при дележе досталось японцам. Они воспользовались трудным положением Семёнова и навязали ему несколько договоров, а атаман, в свою очередь, вытянул из японцев 10 миллионов иен. Но в случае победы над красными ничто не помешало бы читинскому правительству расторгнуть договора под предлогом невыполнения обязательств.
В 1921 году после того, как отряды Семёнова были разбиты Красной Армией, он стал одним из руководителей белоэмигрантов на территории Маньчжурии. И только в 1945-м схвачен чекистами в районе Харбина, а через год казнён через повешение в Москве. Перед смертью благодарил НКВД за то, что усилиями наркомата умрёт, как мечтал, на родной земле…
Евгений Зиновьев, историк


Версия для печати