Были у бабуси два веселых гуся…

…Всё было точно, как в этих стихах. Соседская бабушка держала полный двор всякой птицы. Хозяевами среди разной куриной мелочи чувствовали себя темно-серый с красным клювом и лапами гусь Яшка и его подруга, огромная белая, как сугроб, Марья Степановна. Она была такая медлительно-важная, что её называли только по имени-отчеству.
Яшку мы, дети, боялись. Он нас не любил. Наверное, его раздражали наша беготня и крики. Он вытягивал и без того длинную шею, пригибал ее почти вплотную к земле, и, растопырив крылья, быстро топал вслед за нами. Не успеешь увернуться – больно щипнет за голую ногу и скажет тебе что-то невежливое. Голос громкий, скрипучий.
Гусыня же была молчалива. Редко произносила отрывистое «Га!», когда они с Яшкой шли на соседнюю улицу, где между домами был крохотный прудик, заросший осокой и камышами. Там гуси плавали, перевертывались вниз головой, доставали с илистого дна корешки и улиток, щипали на отлогом бережке свежую травку. Забавно было наблюдать всё семейство, когда на подворье выводились птенцы. Только
в первый день сидели они в гнезде, а уже на следующий желтые пуховые шарики катились вслед за родителями к воде. Впереди всегда шла мама, за ней стайка малышей, а папа замыкал шествие, зорко следя, чтобы дети были в безопасности.
Осенью гуси начинали волноваться. В болотце у лесной опушки, недалеко от деревни, жили их дикие родственники. Когда они собирались улетать на зимовку, — а зимуют они в южной Европе, иногда добираясь до северной Африки, — Яшка пытался лететь с ними. Подпрыгивал, хлопал крыльями, перелетал через забор и кричал, кричал… Дикари, услышав его призывы, пролетали низко над домами, но никогда не садились поблизости. И тоже громко кричали, словно звали с собой.
Однажды соседи нашли на болоте гнездо и принесли два яйца, крупные, светло-зеленоватые, только что снесенные серой
дикаркой. Подложили домашней гусыне, и через месяц, вместе с ее собственными детьми, приёмыши отправились на прудик. Так и ходили до сентября. Клевали на дворе зерна, размоченный хлеб, паслись на лужайке. И — улетели со стаей дикарей.
Гуси прилетают рано, иногда еще по снегу, — и в марте один из «наших» вернулся на родной двор, поздоровался с его обитателями, побыл в гостях часок-другой и перелетел на то лесное болото, где жили его родные. Так продолжалось всё лето. Утром и вечером молодой гусь навещал усадьбу, где вырос, не отказывался от угощенья, но потом улетал.
Я уже была студенткой, а мой серый знакомец напоминал о себе каждую весну. Он прилетал на «свой» двор тринадцать лет подряд! Потом пропал.
Нет уже лесного болотца, засыпан «гусиный» прудик, на бывшей лужайке стоит дом…Нет прежних хозяев Яшки, птичника во дворе. Но если вспомнится далекое детство, ясно-ясно слышу хлопанье серых крыльев и тоскливый Яшкин призыв вдогонку улетающей стае…
Наталия МИХАЙЛОВА

Погода